Правоотношение (Теория и практика современной правовой политики): монография: в двух частях / П. П. Серков. 2023. Часть первая: Правовая доктрина и меры правовой политики. 872 с.
Продолжая исследование темы правоотношения, начатое в опубликованных ранее работах (Правоотношение (Теория и практика современного правового регулирования). М.: Норма, 2018; Правоотношение (Нравственность современного правового регулирования). М.: Норма, 2020), автор сосредоточил внимание на теории и практике современной правовой политики.
По мнению автора, современные реалии и вызовы требуют доктринального переосмысления правового регулирования с учетом достижений и выводов социальных и иных гуманитарных наук. В монографии рассматривается конструкция механизма правоотношений и политико-правовые процессы в весьма широком контексте, используются исторические, психологические, социологические и антропологические данные.
Детализация сущности правовой политики, исследования человека, общества и государства через обобщение юридического опыта позволяют автору раскрыть глубинные закономерности государственно-правовой эволюции общественных систем и определить механизм правоотношений как основную юридическую закономерность правового регулирования в современной правовой политике.
Опт. цена: 2475 р. 781313.01.01
Содержание
Предисловие
Глазами правоведа (А. Я. Капустин) 7
Глазами политолога (А. Ю. Шутов) 17
Глазами психолога (Ю. П. Зинченко) 24
Введение 33
Глава I. Конкретика справедливости. Неведомые закономерности или утопия 61
§ 1. Правовая действительность. Пространство закономерностей или их отсутствия 61
§ 2. Координаты зарубежных правовых школ 87
§ 3. Правовая доктрина и межгосударственные отношения 127
§ 4. Идеи, слова и дела для современной юриспруденции 164
§ 5. Идеи, слова и дела в теории права 187
§ 6. Идеи, слова и дела в аспектах правового регулирования 221
§ 7. Идеи, слова и дела в отображении сущности свобод 268
Глава II. Сущность правовой политики 305
§ 1. Методологические основы мер правовой политики 305
§ 2. Исторические начала правовой политики 330
§ 3. Понимание современной правовой политики 368
§ 4. Закономерности правовой политики. Иллюзии или реальность? 402
§ 5. Причины неведомости закономерностей правовой политики 450
§ 6. Сакральные смыслы в закономерностях правовой политики 481
§ 7. Правовая политика и правовая социализация 519
§ 8. Значение правосознания и правовых принципов для правовой социализации 548
§ 9. Субъективные интересы и свободы как фактор правовой социализации 584
§ 10. Правовая политика и правовая идеология 606
§ 11. Соотношение правовой политики и правовой культуры 619
§ 12. Соотношение правовой культуры и правовой действительности (теория) 658
§ 13. Соотношение правовой культуры и правовой действительности (практика) 690
§ 14. Соотношение правовой политики и демократии 727
§ 15. Правовая политика и межгосударственные отношения (исторические контексты) 768
§ 16. Правовая политика и межгосударственные отношения (современный период) 802
§ 17. Некоторые аспекты межгосударственного правосудия 841
Предисловие
Право относится к жизненно необходимым элементам социума, обеспечивающим его самоорганизацию, самосохранение и адаптивность к внешним воздействиям. Право присущими ему средствами может оказывать влияние на прогресс человека и человечества. В результате развития общества, определяемого объективными естественными и субъективными факторами, неизбежно происходит трансформация самого права, оно приобретает новые черты, а его облик меняется, иногда весьма значительно. В современную эпоху, например, отмечается значительное воздействие на различные уровни социальной действительности (семья, общество, международное сообщество) процессов глобализации, интеграции, технологизации.
Как социальная наука право находится в постоянном взаимодействии и взаимовлиянии с другими общественными и гуманитарными отраслями знания. Меняются социальные условия жизни отдельного человека и общества, в котором он живет, правовая наука обращается к достижениям своих «родственников» по академическому цеху. Иногда подобные коммуникации приводят к возникновению новых дисциплин, изучающих право (философия права, социология права, антропология права, правовая психология, правовая культура и т. д.), в других случаях в смежных социальных науках возникают разделы, посвященные изучению правового феномена методами, присущими соответствующим наукам. Разумеется, нельзя упрощенно воспринимать процессы научных диффузий и дифференциаций, поскольку четкие критерии разграничения областей гуманитарного знания не всегда вырабатываются одновременно с появлением новых научных феноменов. Иногда проходит несколько исторических эпох, в которых наблюдается колебание научного интереса к новым сферам жизни и методологии их познания, от зарождения, упадка до возрождения внимания, перерастающего в выдвижение новых научных теорий.
В отечественном правоведении в результате глубоких социально-экономических и политических трансформаций российского общества еще в начале 90‑х гг. прошлого столетия стали проявляться вначале робкие попытки выработать подходы к определению предмета теории правовой политики и изучению ее нарождающейся практики. В середине 90‑х гг. ХХ в. на эту проблему обратил внимание С. С. Алексеев, выпустивший ряд работ по основам правовой политики реформируемой России, в которых он связывал новую дисциплину с необходимостью принятия стратегии правовых реформ в стране. В мировой юриспруденции на необходимость выделения в качестве самостоятельной научной дисциплины политики права обратили внимание гораздо раньше. Первые работы по данному направлению публикуются в XIX в. немецкими юристами Р. Штаммлером, Г. Еллинеком, Р. Иерингом, а также Ф. Жени, хотя сам термин «правовая политика» в них не использовался. Его введение в научный оборот состоялось благодаря исследованиям С. А. Муромцева и Л. И. Петражицкого, а также других видных ученых России (И. А. Ильина, В. И. Сергеевича и др.).
В настоящее время в зарубежной юридической науке тематика «правовой политики» (или политики права, как часто называют данную дисциплину) продолжает вызывать интерес, что выливается в различные по теоретическому уровню публикации. Правовая политика понимается и разрабатывается как самостоятельное научное направление правоведения, а также как раздел теории права, философии или социологии права и иных симбиотических научных образований. В российской юриспруденции разработка теории правовой политики к настоящему времени преодолела младенческий возраст. Сегодня наряду с общетеоретическими публикуется много работ по вопросам правовой уголовной политики (и в целом по всем дисциплинам уголовно-правового цикла), правовой налоговой политики, т. е. заметное место занимают исследования, посвященные ее отдельным аспектам. В труды по теории права включаются разделы, толкующие правовую политику как особую разновидность политики современного Российского государства.
По моему глубокому убеждению, в монографии, на которую хочется обратить внимание вдумчивых читателей, проявляется стремление предложить новое прочтение предмета и методологии правовой политики. Цель монографии П. П. Серкова «Правоотношение (Теория и практика современной правовой политики)» раскрыта предельно ясно и конкретно в ее подзаголовке. Автор данного исследования широко известен юридической общественности России: Первый заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, высший квалификационный класс судьи. Из-под его пера вышло немало научных трудов, среди которых уместно упомянуть работы, имеющие отношение к представляемому изданию. Прежде всего, сошлемся на монографию, посвященную современной теории и практике конституционной ответственности, а также серию монографий, исследующих несомненно ключевую тему юриспруденции — правоотношение, которая раскрывается не в традиционном ключе объяснения понятия, структуры и содержания правоотношения и его места в механизме осуществления прав и исполнения обязанностей субъектов, а с оригинальных авторских позиций, позволяющих открыть новые грани этого правового явления.
Представляемое монографическое исследование состоит из двух частей, в котором основная тема научного творчества П. П. Серкова — правоотношение — также остается ключевым понятием, которое раскрывается через анализ соотношения авторского восприятия правовой доктрины и мер правовой политики.
Первая часть работы посвящена анализу соотношения правовой доктрины и мер правовой политики. Во второй части обобщается юридический опыт восхождения к человеку, обществу и государству. Несмотря на кажущуюся смысловую самостоятельность двух частей монографии, они представляют собой итог проведенного исследования единого предмета — правовой политики через ее анализ в различных социальных средах и срезах, играющих роль действительных (или реальных) или мнимых (выдаваемых за реальные) факторов, детерминирующих выбор мер правовой политики. Ощущение профессиональной сопричастности автора к предмету исследования вызывает интерес и к методологии, и к рассуждениям, и к логике анализа, и к его результатам. Квалифицированный читатель с первых страниц поймет, что его готовят не к очередному теоретическому детективу погони за гениальной идеей, объясняющей сущность теоретического образа правовой политики, а к непростому пути поиска истины через постижение непривычных, не всегда однозначно воспринимаемых понятий и категорий.
Бытует мнение, что тематика правовой политики имеет больше практическое, чем исключительно теоретическое значение. Судя по всему, такой взгляд продиктован несколькими соображениями. Прежде всего, на первый план выходит профессиональное восприятие и понимание глубины перемен роли и места судебной власти в Российском государстве по сравнению с советским периодом истории нашего государства. По сравнению с прошлым судебная власть в современной России является составной частью государственной власти наравне с двумя другими ветвями власти (законодательной и исполнительной), а следовательно, она носит политический характер и ей так же, как двум другим, предстоит решать не только чисто правовые, но и политические проблемы.
Следующее обстоятельство, которое предопределяет необходимость исследования содержания судебной правовой политики, состоит в избыточном формализме современной отечественной юриспруденции в целом, включая теорию права, которая не задумывается о значении мировоззренческих, этических императивов для правовой политики. В этом, предупреждает П. П. Серков, можно усмотреть угрозу стабильному развитию российского общества, управление которым может утратить нравственные основы.
Следует согласиться с данным упреком весьма квалифицированного практика, поскольку зачастую крупные теоретические исследования различных проблем права ориентируются на раскрытие взаимосвязей предмета с общей системой теории права или представлений, сложившихся в тех или иных научных школах или коллективах. Жесткие рамки критериев, установленных паспортами научных специальностей, не способствуют использованию потенциала междисциплинарных исследований и привлечению методологии смежных общественных или гуманитарных наук. Это тот самый случай, когда «чистота теории» может нивелировать правовую действительность, сводя ее к выхолощенным абстрактным схемам. Перспективы практического использования научных исследовательских результатов чаще всего растворяются в общих формулировках, указывающих на возможные области применения.
Заслуживает внимания мнение автора о том, что кризис теории права усугубляется отсутствием попыток формирования глобальной правовой картины мира, не проявляется стремление найти правовые решения продолжающейся и углубляющейся дисгармонии международных процессов. Стремление исследователей расширить возможности сравнительного правоведения путем акцентирования внимания на анализе правовых систем региональных интеграционных объединений и их влияния на процессы сближения национальных законодательств государств-членов без адекватной оценки способов преодоления все более очевидной фрагментации международного права не может дать четких ориентиров для практиков, в том числе вовлеченных в судебную деятельность. Становится очевидным, что методологический арсенал сравнительного правоведения не в состоянии дать исчерпывающие рекомендации гармонизации права на национальном, региональном и универсальном уровнях.
Автор монографии высказывает сожаление, что до настоящего времени не разработана междисциплинарная теория международных правоотношений, которая могла бы содействовать концептуализации воздействия международного права на общественное и индивидуальное сознание. Справедливость этой позиции подтверждается тем, что в отечественной науке международного права эту тему трудно признать популярной. Единственная монография была издана еще в советскую эпоху, поэтому, естественно, в силу исторических причин она практически и теоретически устарела.
В задачу предисловия не входит подробное освещение содержания научного труда, иначе это снизит остроту восприятия авторского текста, его находок и аргументации. Отметим лишь, что в основу исследования правовой политики положено несколько принципов, которые не только определяют ее своеобразие, но и позволяют оценить новизну концепции данной работы по сравнению с имеющимися трудами по данной проблематике.
Прежде всего, в монографии не просматривается намерения свести анализ конкретики справедливости, как определяет свой предмет исследования автор, к какому-либо заранее заданному результату. Автор признает значение единичности и множественности, характеризующих естественную среду правовой действительности. Он решает задачу доктринального выявления и обоснования юридических закономерностей субъективных прав и обязанностей путем подробного анализа зарубежной правовой доктрины, отношения отечественной правовой доктрины к исследованию закономерностей международных отношений, а также сочетания идейного наполнения, терминологического аппарата и практических результатов как правоведения в целом, так и теории права и ее отдельных разделов (концепции правового регулирования и понятия сущности свобод). Подобные сюжеты невозможно обнаружить в иных доктринальных источниках, поэтому резонна рекомендация читателю самостоятельно углубиться в океан мысли и ощущений глубины окружающей нас юридической сферы.
Следует согласиться с замечанием автора монографии, имеющим концептуальный характер, о противоречии восприятия правовых проблем международных отношений традиционной правовой доктриной, что препятствует единообразному пониманию естественных ценностей социальной действительности. Прежде всего, обращает на себя внимание дуализм в восприятии применения одинаковых по форме феноменов, например прав человека, в международных отношениях и национальном праве государств, в результате чего право (и национальное, и международное) отражает идеологические контексты, разделяющие национальное и международное понимание прав человека. При этом оно приобрело планетарную ценность, независимую от идеологических предпочтений. Это приводит к неопределенности адаптации правом государств множества международных актов, порождает коллизии и вносит диссонанс между международным и национальным правосудием.
Еще более оригинальны подходы автора монографии к анализу сущностной характеристики правовой политики, которая проявляется через рассмотрение ее методологических, исторических начал и смыслов, а также закономерностей. В исследовательское поле включены вопросы правовой социализации и правовой идеологии, правовой культуры, демократии и ее реализации в условиях международных отношений.
Вторая часть работы посвящена обобщению юридических опытов восхождения к человеку, обществу и государству. Проведенная в первой части аналитическая работа с учетом ранее полученных в предыдущих публикациях научных результатов позволила автору сделать вывод о том, что неизменяемая логика возникновения и развития механизма правоотношений уверенно проявила свою системную конкретику в организации стабильного благополучия человека, общества и государства, а также всей цивилизации. Во второй части работы проявляется стремление обозначить подходы к познанию современной естественности правовой действительности. Иными словами, категория правовой действительности, введенная в первой части монографии как одно из решений классической гносеологической проблемы должного и сущего в праве, позволяет сформировать ее концептуальное восприятие через призму естественности, т. е. естественных закономерностей, существование и реальность которых автор педантично доказывает на конкретных примерах на всем протяжении данной работы.
С этой целью проводится сравнение предмета естественных наук и юридических наук, в результате которого отмечается большая адаптивность первых к совершенствованию методов исследования природных процессов. В то же время, по мнению П. П. Серкова, правовая действительность также имеет естественный характер, поскольку отражает социальную действительность во всех ее проявлениях в естественной окружающей среде. При этом под последними понимаются физиологические и психологические потребности (межличностного общения, упорядочивания всего многообразия общения) и естественная предопределенность удовлетворения данных потребностей. Следовательно, юридическая наука должна естественным образом накапливать системный опыт познания правовой действительности, системный опыт внедрения полученных знаний в национальную правовую политику, имея в виду и межгосударственные отношения.
Для достижения поставленных исследовательских задач использован метод диалектического противопоставления важнейших характеристик (неопределенность — определенность) двух ключевых категорий: науки права или юриспруденции в широком смысле этого слова и правового регулирования, значение которого определяется устойчивыми проявлениями внешних и глубинных взаимосвязей между существованием государства и правового регулирования. Исследование неопределенностей права или его отдельных отраслей и норм довольно широко распространено в современной теории права, однако новизна подхода, избранного автором монографии, состоит в том, что он выделил комплекс составляющих юридического знания, которые в итоге сказываются на оценке состояния научной разработки правовой политики.
В работе проанализирована неопределенность четырнадцати элементов массива юридической науки, включая универсальность права как социального инструмента (названную в работе столпом юриспруденции); правовые идеи, развивающие науку и применимые в выработке и реализации правовой политики; режим правовой динамики (новое понятие, введенное автором для характеристики состояния права), т. е. сущность и внутренние факторы, способствующие изменению самого права; режим правовых ощущений (новое понятие, введенное автором для характеристики восприятия права в результате влияния его норм на человека), выражаемых в субъективных и социальных ощущениях добра и зла, закрепляемых в юридическом опыте; а также правовую диалектику, под которой понимаются естественные логические процессы, действующие в каждом акте современного общения, включая межгосударственные отношения. В их число входят и теоретико-правовые концепции (правопонимание, начала правовой теории, множественность правовых воззрений), история права, различные разделы философии права (соотношение права и этики, правовая онтология, правовая аксиология, правовая гносеология, метафизика права).
Столь подробный анализ различных граней современной юрипруденции и теории права завершается выводом об отсутствии доктринального видения юридических контекстов нравственности и безнравственности ввиду отсутствия четкого выделения юридических закономерностей, характеризующих последовательность нравственно оправданного юридического развития общества.
После предельно обстоятельного рассмотрения факторов, осложняющих разработку мер юридически обоснованной правовой политики, во второй главе рассматриваются и детализируются определенности правового регулирования, позволяющие предложить правильные ориентиры политики государства в этой сфере.
Примером конкретного анализа и учета естественности правовой действительности, позволивших оправданно разработать и принять необходимые меры правовой политики, автор монографии считает реакцию государств на распространение пандемии короновируса “2019-nCoV”. Конкретные примеры анализа короновируса и вируса безнравственности привели к заключению о том, что существуют естественные зависимости между юридическими аспектами правового регулирования противостояния вспышке COVID-19 и мерами правовой политики, а вирус безнравственности должен поддаваться системно конкретным специализированным сугубо юридическим исследованиям.
Наряду с этим автор исследовал определенность закономерностей правового регулирования и механизма правоотношений как основной юридической закономерности правового регулирования. В результате были предложены параметры определенности закономерности правовой политики, правового сущего в правовой политике, правовых идеалов и справедливости в правовой политике, позволившие сформулировать определенности самой правовой политики.
Основной вывод заключается в том, что аналитический потенциал механизма правоотношений представляется единственным надежным идейным фундаментом, способствующим развитию нравственного пространства, защищающего человека, общество и государство от угроз безнравственных идей, слов и дел. Его бесстрастная аналитика, подчеркивает автор, способствует выявлению алгоритмов взаимообусловленности и взаимодействия субъективных и социальных потребностей, устремленных к юридически определенной системной конкретике субъективного счастья и социального благополучия.
Даже краткий обзор поставленных в монографии и успешно решенных автором в ходе глубокого и скрупулезного исследования задач свидетельствует о том, что правовая политика обрела новый, неповторимый, оригинальный теоретико-концептуальный образ, направленный на использование ранее не востребованных ресурсов.
Несмотря на сравнительно узкую тему правовой политики государства, автору удалось, опираясь на выработанную им методологию механизма правоотношений, привлечь огромный научный материал, который поражает воображение охватом исследования тем правовой теории, юриспруденции, философии и социологии права, истории правовых и политических учений, всеобщей истории человечества, литературоведения, психологии, языкознания, международного права и сравнительного правоведения. Не акцентируя специального внимания на отдельных научных вопросах, поднятых в работе, хочется предупредить читателя, что ему выпадает удача ознакомиться с интересными, оригинальными интерпретациями, ранее не встречавшимися у других авторов, обращавшихся к подобным сюжетам. Многие сложные вопросы разъясняются при помощи иллюстраций, схем и умозрительных стендов, как их иронично называет автор, позволяющих наглядно продемонстрировать логику и ход авторских рассуждений. Остается пожелать читателям приятного путешествия по неизведанным тропам юридической науки, изложенной живым языком судьи и просто интересной личности.
Глазами политолога
Глазами политолога
В современной правовой науке крайне редко появляются работы, посвященные фундаментальным основаниям юриспруденции, метаюридическим факторам развития правоведения и государствоведения, авторы которых предпринимают усилия по реконструкции глубинных закономерностей государственно-правовой эволюции общественных систем. Такие работы требуют не только широкого кругозора, системного мышления, осведомленности в классических и современных теоретико-методологических достижениях, но и известной исследовательской смелости. Обращение к основаниям теории права, к ее идейному и доктринальному каркасу, устоявшимся методологическим схемам и гносеологическим процедурам всегда вызывает повышенное внимание и острую критику.
Тем не менее в массиве частных научных разработок, отраслевых и прикладных исследований новый системный взгляд на категориально-понятийный аппарат, теоретико-методологический арсенал, идейно-доктринальные основания правовой теории, а также систему приоритетов и направлений развития юридической деятельности позволяет провести ревизию всего корпуса профессионального знания, техники, схем, режимов и т. д. Подобные исследования имеют также и прикладное значение, поскольку позволяют выявить слабые места и определить направления совершенствования государственно-правового развития общества в целом.
Сказанное в полном объеме можно отнести к крупномасштабному исследовательскому проекту П. П. Серкова. Перед нами фундаментальный и системный труд, посвященный базовым юридическим проблематикам, которые традиционно стоят в центре правовой рефлексии на различных этапах государственно-правовой эволюции общества. Вместе с тем предлагаемая работа — это оригинальное авторское исследование, где формально-юридические конструкции, нормативные явления и политико-правовые процессы рассматриваются в достаточно широком контексте. Автор разворачивает свою аргументацию в социально-философском, духовно-нравственном, культурологическом, юридическом, политическом и других аспектах. По своему содержанию его работа — это междисциплинарное исследование сложнейших юридических проблематик и неоднозначных процессов развития современной правовой политики государства.
Несмотря на имеющееся внушительное количество работ как в отечественной, так и в зарубежной науке права, эта проблема до сих пор вызывает необходимость исследования и выяснения особенностей политико-правового развития социума. Связано это, на наш взгляд, с рядом аспектов.
Во-первых, постоянно изменяются социально-политические, экономические, идеологические условия функционирования общества: все чаще возникают ситуации, при которых традиционные представления о праве, роли закона, обязанностях граждан ставятся под вопрос, все чаще возникает необходимость аудита и, возможно, пересмотра устоявшихся представлений о норме.
Во-вторых, правовое регулирование, будучи одним из самых важных инструментов гармонизации социальной жизни, зачастую существенно отстает от практик институционального, нравственного, диффузно-социального поддержания целостности социума. То, что пока не урегулировано законом, но повсеместно используется, может иметь перспективу социальной и правовой нормы, а в некоторых случаях — осуждаемой и преследуемой девиации (например, функционирование криптовалют помимо и вне национальных валют и платежных систем или использование так называемого продвинутого (или «сложного») искусственного интеллекта).
В-третьих, в современных условиях механизм правоотношений как совокупность юридических институтов и техник эволюционирует под влиянием двух противоречивых тенденций. С одной стороны, активно проявляется универсализация права, правовых норм и институтов, что связано с повсеместным распространением «лучших практик» как следствием глобализации и вестернизации. А с другой стороны, в обществе возникает и растет запрос на актуализацию собственной правовой традиции, возрождается интерес к историческому опыту страны, ставятся вопросы о возможности его использования. Таким образом, для адекватного представления развития механизма правоотношений необходимо учитывать сложный процесс взаимодействия социальных сред «инноваторов» и «традиционалистов», которые зачастую могут в реальной политико-правовой жизни пересекаться, конфликтовать и сотрудничать.
В монографии П. П. Серкова мастерски совмещаются классическая дореволюционная юридическая традиция, лучшие достижения советского правоведения и государствоведения и важнейшие положения современной теории права, философии права, антропологии права, международного права, теории и практики правовой политики. Продолжая лучшие традиции отечественной психологической школы права, автор анализирует правовые явления и отношения как психологически и нравственно обусловленные, а всю систему правовых отношений выстраивает на «действии нравственности правового регулирования в форме идейного содержания правовых норм и их государственного психологического принуждения». Удачным представляется и сопряжение ключевых положений отечественной социологической школы права с разработками западноевропейской коммуникативной теории права, что позволяет П. П. Серкову представить оригинальный ракурс интерпретации факторов, причин и механизмов развития частноправовых и публичных отношений.
Часть монографии, посвященная философско-правовым основаниям политики права и правовой политики государства, выстроена в классической триаде. Здесь обсуждаются проблемы правовой онтологии, гносеологии и аксиологии права, привлекаются как классические философские труды (И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля и др.), так и работы советских ученых и современных теоретиков и философов права. В этой части автор критически подходит к процессу формирования в современных теоретико-правовых работах огромного количества новых терминов, концептов и научных метафор: «вольное “придумывание” новых понятий и категорий продуцирует своеобразное “блуждание” идей и слов, создавая обманчивое ощущение научного развития правовой теории». П. П. Серков справедливо призывает к строгости и системности категориально-понятийного аппарата, а также к сохранению и развитию концептуально-правовых наработок и методологических положений отечественного правоведения.
Интересными и важными для российской правовой науки представляются и обращения автора к христианским основаниям права, справедливости, порядка. При этом автор не погружает читателя в догматические положения и религиозно-философские трактаты, а дает вполне профессиональные историко-правовые и идейно-доктринальные обобщения, умело встраивая последние в светский научный дискурс. В основание правовой культуры включаются религиозные нормы, нравственные стандарты, духовные ориентиры и другие элементы социально-нормативной системы. Значимы для развития последней, по убеждению автора, и социально-культурные условия, политические традиции, государственно-правовой опыт, учет которых является важным для совершенствования современной правовой политики Российского государства. Именно последнее выступает фактором обеспечения политической, правовой, культурной целостности российского общества, важнейшей ценностно-нормативной основой для формирования приоритетов и направлений политики государства, реализуемой в правовых формах, с использованием юридических средств, инструментов и учреждений.
Отметим важную теоретико-методологическую особенность исследовательской программы П. П. Серкова, которая принципиальна для понимания как отдельных положений, так и в целом текста работы. Автор на страницах книги при аргументации отдельных положений использует понятия «правовое» и «юридическое» рядом друг с другом, в тексте они не являются синонимами, а их содержание не совпадает (например, у автора встречаются такие формулировки, как «юридическое правовое регулирование», «правовое и юридическое кодирование общественных отношений» и др.). «Правовое» для автора шире, это более комплексное понятие, включающее формально-юридические, социальные, ценностно-нормативные, психологические, ментальные основания и характеристики. При этом понятие «юридическое» П. П. Серков, как нам представляется, использует исключительно в позитивистском смысле. Первое связано с широким, интегративным типом понимания права, а второе — с формально-юридической и нормативно-правовой аргументацией.
Сказанное об исследовательской позиции и междисциплинарном характере работы позволяет заключить, что она ориентирована на философско-правовое исследование права, правовых отношений и правовой политики государства, а трактовка государственно-правовых явлений и процессов формирует интегративный исследовательский ракурс. Поясним это утверждение. Для автора сущность права не сводится к его формально-юридическим или социологическим характеристикам, а рассматривается в качестве комплексного феномена, сочетающего ценностно-нормативные, духовно-нравственные, социокультурные, коммуникативные, психологические и собственно юридические характеристики. Кроме того, автор дает метаюридическое толкование всем исследуемым явлениям и процессам, что позволяет представить последние в качестве сложных, многоуровневых и взаимосвязанных феноменов.
Последнее относится не только к праву, правовым отношениям, но и к правовой политике. Например, правовая политика в работе представляется не только как государственно-властная деятельность, реализуемая в правовых формах, направленная на совершенствование действующего правопорядка, системы законодательства, юридической техники и т. д., но и как сложное явление и многоуровневый процесс. Правовая политика в авторской интерпретации организуется и разворачивается на различных взаимосвязанных уровнях: во-первых, это, обобщенно говоря, идейно-доктринальный уровень, представленный мировоззренческими, социокультурными, духовно-нравственными, ценностно-нормативными, целеустановочными и другими элементами; во-вторых, это институциональный уровень, отражающий системную организацию как правовой материи ее внутренним (система права) и внешним (система законодательства) оформлением, так и действующих правовых институтов, юридических учреждений; в-третьих, это праксиологический уровень, содержательно раскрывающийся через разнообразные условия, формы и способы частноправового и публично-правового взаимодействия, устойчивые практики публично-властной коммуникации в системе отношений личность—общество—государство, типы и характер развертывания правоотношений, взаимность и паритетность прав и обязанностей.
Именно поэтому целевой ориентацией развития правовой политики является не только совершенствование действующего законодательства, международно-правовых отношений и юридической практики, но и обеспечение «ментально нравственной целостности, естественности правовой действительности». При этом правовая политика в сфере совершенствования механизма правового регулирования и государственно-правового воздействия на общественные отношения должна ориентироваться на юридические закономерности и детализировать их в правоотношениях, а главным инструментом корректировки правовой политики выступает системный мониторинг того, как государственно-правовое воздействие «влияет на благополучие межличностного общения, включая межгосударственные отношения», реализацию «нравственных ориентиров», обеспечивая целостность и единство общества.
Одним из ключевых направлений исследования является идентификация источников формирования, условий изменений и способов оформления доминирующих юридико-политических и социально-культурных закономерностей, а также эмоционально-психологических и духовно-нравственных факторов развития общественных систем, которые «должны стать руководящими в области правовой политики». Причем автор стремится сформулировать как универсальные, действующие «независимо от того, о каком государстве идет речь, включая межгосударственные отношения», так и специфические, имманентные определенной общественно-политической и правокультурной среде.
Согласимся с автором, что понимание и результативность использования юридических закономерностей в правовой политике требует крупномасштабной системы действий по повышению правовой культуры и развитию правосознания профессиональных юристов, государственных служащих, политиков, граждан. Однако автор в ряде мест слишком много ожиданий возлагает на действие «естественных закономерностей», снижая тем самым значение случайностей в политико-правовом развитии общества. Тем не менее согласимся, что в эпоху нестабильности, хаотизации общественно-политических и социально-правовых процессов такая акцентуация внимания на устойчивых и воспроизводящихся в общественных системах закономерностях развития более чем оправдана.
Отметим, что базовые философско-правовые категории, используемые автором для описания универсальных и специфических закономерностей, получают не только концептуально-правовую аргументацию, но и подкрепляются богатым аналитическим и эмпирическим материалом. Это выгодно отличает представленный труд, поскольку проблема многих исследовательских проектов связана именно с «переводом» философско-правовых категорий и универсальных закономерностей в практическую плоскость.
В то же время справедливости ради следует сказать, что в настоящей работе практической реализации выделенных закономерностей и принципов совершенствования правовой политики уделено меньше внимания по сравнению с философско-правовыми разработками и теоретико-правовыми конструкциями. На наш взгляд, это вызвано сложностью заявленной проблематики и крупномасштабной программой исследования, которую для себя определил автор. Вместе с тем определенный автором предмет исследования не позволил пока сформировать целостную систему практической реализации предлагаемой программы совершенствования правовой политики современного российского государства, представить последнюю в форме законодательных инициатив, юридико-технических предложений и методических рекомендаций. Считаем, что развертывание данной программы, практико-ориентированного исследования, потребует отдельной, новой работы автора, которая несомненно будет важна для современной правовой науки и юридической практики.
Все это важно для понимания ключевых положений и выводов работы, поскольку «погружение» в данную проблематику требует «когнитивной настройки» на философско-правовой дискурс, достаточно высокую историко-правовую подготовку и осведомленность в классических и современных наработках теории права. В противном случае многие важные мысли и положения автора могут «не считываться» или неверно трактоваться.
Резюмируя, следует отметить, что монография представляет собой крупномасштабный исследовательский проект, посвященный фундаментальным проблемам современной теории права и правовой политики. Она производит позитивное впечатление как вполне завершенное, целостное, самостоятельное исследование. Автора выгодно отличает полемичность и стремление сформулировать собственную позицию по многим острым вопросам правовой, да и политической науки. Так, например, П. П. Серков не оставляет без внимания наиболее спорные сюжеты соотношения национального и международного права, проблему соотношения естественного и позитивного права, рефлексии отечественных традиций правосознания и правопонимания. Но при этом автор стремится к объективности, учитывает сложность, контекстуальность выделенных вопросов и возможность их разносторонней оценки. Еще одним из заметных достоинств данной работы видится ее многогранность и стремление учесть достижения не только собственно правовой науки, но и других социально-гуманитарных дисциплин (истории, политологии, социологии, антропологии, социальной психологии и др.).
Таким образом, работа П. П. Серкова содержит значимые теоретико-методологические, философско-правовые и практические положения и разработки, важнейшие аналитические и экспертные материалы.
Она представляет большой интерес и будет весьма полезна не только правоведам, но и специалистам других отраслей знания. Отдельные положения работы могут послужить основой для постановки новых гипотез и продолжения исследований правовой политики как интенсивно развивающегося направления современной юриспруденции.
Глазами психолога
Глазами психолога
Фундаментальный труд «Правоотношение (Теория и практика современной правовой политики)» доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста Российской Федерации П. П. Серкова посвящен анализу правоотношений в контексте динамических трансформаций и неопределенности современного мира, и такой ракурс рассмотрения проблем на современном уровне признан актуальным и перспективным многими специалистами в области правоведения, философии, истории, психологии, антропологии, социологии и ряда других наук.
Ярким примером вызова для исследователей правоотношений со стороны неопределенности и динамичности современного мира можно считать реальность, обозначаемую понятием правовой культуры. Будучи многозначным, это важное и широко применяемое понятие вызывает концептуальные разногласия как в академических кругах, так и среди практикующих специалистов. Очевидно, что достижение консенсуса и адекватное понимание этой реальности просто невозможно без продуктивного трансдисциплинарного взаимодействия представителей различных наук.
В многообразии неопределенности современного мира принято различать субъективные и объективные аспекты: субъективные аспекты связаны с неуверенностью человека в своих знаниях по какой-либо теме, что феноменологически переживается в когнитивном и эмоциональном планах и выражается в социальном поведении; объективные аспекты предполагают, что мир познаваем лишь до некоторой степени, и этим характеризуется жизнь в сложном динамично изменяющемся мире. Считается также полезным различать неопределенность эпистемологическую, когда нечто потенциально познаваемое остается пока неизвестным (такая неопределенность может уменьшаться при нахождении новой информации), и неопределенность онтологическую, когда нечто остается неизвестным, потому что оно в конечном счете непознаваемо (что может быть связано со сложностью проблемы, стохастическим характером ситуации или с тем, что естественные процессы скрывают доступ к соответствующим знаниям). Размышление о неопределенности как объективной характеристике мира приводит к пониманию необходимости рассмотрения ее на двух уровнях. На первом уровне представлено размышление о том, как другие люди сталкиваются и справляются с неопределенностью окружающего мира. Здесь проблемы эпистемологической неопределенности, а также само различение эпистемологической и онтологической неопределенности имеет прямое отношение к общественному производству знаний в науке, юриспруденции, медицине, бизнесе и других сферах. В более широком смысле это затрагивает то, как люди справляются с онтологической неопределенностью, особенно в том, что касается сложных социальных, политических, технологических и экономических систем, составляющих современность, и представляет большой интерес для социальных наук. На втором уровне представлено размышление о том, как сами социальные науки сталкиваются с неопределенностью как чертой мира. Это имеет прямое отношение к ограничениям различных разрабатываемых моделей человеческого поведения, особенно к их прогностической достоверности. Неопределенность в этом смысле является проблемой, которую исследователи должны учитывать в своих моделях и объяснениях человеческого поведения. Можно предположить, что в большинстве случаев субъективный опыт неопределенности и реальность неопределенного мира совпадают, поэтому, когда речь идет о неопределенности в экономике, в принятии политических решений или при реализации какой-либо организационной стратегии, эти два аналитических измерения практически сливаются воедино. Тем не менее в социальных науках исследователи подчеркивают различные аспекты неопределенности в зависимости от их области и предмета исследования. Этот расширенный взгляд на неопределенность с учетом разделения ее субъективного и объективного аспектов обеспечивает достаточно широкую основу для охвата различных способов использования этого термина в социальных и гуманитарных науках.
Активное обращение к категории неопределенности для описания современной реальности закономерно связано с обсуждением неклассических (постнеклассических) форм рациональности в поиске новых методологических оснований познания. Известный отечественный философ В. С. Степин, рассматривая эволюцию рациональности и предлагая выделять три ее типа — классический, неклассический и постнеклассический, — связывает с последним возможности анализа сложных саморазвивающихся систем, которым присуща иерархия уровневой организации элементов и способность порождать в процессе развития новые уровни организации. При этом новый уровень оказывает обратное воздействие на ранее сложившиеся уровни, перестраивает их, в результате чего система обретает новую целостность. С появлением новых уровней организации система дифференцируется, в ней формируются новые, относительно самостоятельные подсистемы; перестраивается и управление, возникают новые параметры порядка, новые прямые и обратные связи.
В сложных саморазвивающихся системах появляется новое понимание объектов как процессов взаимодействия. Это дает основание для рассмотрения правоотношения как сложной саморазвивающейся системы в рамках постнеклассической рациональности. В монографии известного и признанного специалиста в области права П. П. Серкова указывается, что правовая действительность естественна, несмотря на искусственность мер правовой политики; а понятие естественности отражает социальную действительность во всех ее проявлениях в естественной окружающей среде. В этой связи представляется важным обратиться к подробному рассмотрению истории развития представлений о законе и вслед за исследователями античного периода развития философской мысли вспомнить, что древнегреческие философы предлагали различать законы, присущие природе, и законы, установленные человеком для жизни в обществе. То есть отношения между людьми понимались ими как определяемые, с одной стороны, естественными законами: законами природы, божественной волей, высшим разумом, а с другой стороны, человеческими обычаями или людьми же установленными законами. Естественные законы рассматривались как вечные, неизменные, незыблемые, а законы общественные обязаны своим происхождением произвольным человеческим установлениям, поэтому они всегда условны и относительны. Таким образом, уже по крайней мере в Античности можно обнаружить зарождающуюся дифференциацию методологических принципов естествознания как сферы изучения природы и обществознания как сферы познания социума.
Проблема соотношения естественного и общественного, природного и социального, натурального и искусственного проходит сквозь всю историю психологии и активно обсуждается во многих других социальных науках, а также в философии. Как отмечает известный современный философ В. А. Лекторский, «...человек — существо, одновременно живущее в разных мирах: не только в мире физических и биологических процессов, но и в мире культуры; не только в мире естественном, но и в мире искусственном. Именно здесь и находится ключ к пониманию многих человеческих особенностей, без учета которых невозможны науки о человеке».
Обобщая свой обширный опыт академической и практической работы, П. П. Серков в своей новой монографии подчеркивает, что в первую очередь нужно говорить о естественности физиологических и психологических потребностей, в частности, естественной потребности межличностного общения и естественной предопределенности удовлетворения обозначенных потребностей, а также не менее естественной потребности упорядочивания всего многообразия общения. Широко известную сейчас идею преобразования у человека базовых потребностей можно обнаружить еще у К. Маркса, который писал: «Голод есть голод, однако голод, который утоляется вареным мясом, поедаемым с помощью ножа и вилки, это иной голод, чем тот, при котором проглатывают сырое мясо с помощью рук, ногтей и зубов». Развивая идеи марксизма, один из основателей деятельностного подхода в отечественной психологии А. Н. Леонтьев подчеркивал, что «самое же главное состоит в том, что у человека потребности вступают в новые отношения друг с другом. Хотя удовлетворение витальных потребностей остается для человека «первым делом» и неустранимым условием его жизни, высшие, специально-человеческие потребности вовсе не образуют лишь наслаивающиеся на них поверхностные образования. Поэтому и происходит так, что когда на одну чашу весов ложатся фундаментальные витальные потребности человека, а на другую — его высшие потребности, то перевесить могут как раз высшие потребности». Популярной иллюстрацией иерархической структуры потребностно-мотивационной сферы человека является предложенная А. Маслоу пирамида потребностей: от физиологических (органических) потребностей, лежащих в основе, через потребность в безопасности, потребность в принадлежности и любви, потребность в уважении (почитании), познавательные потребности, эстетические потребности, наконец, к потребности в самоактуализации. Критически оценивая эту пирамиду потребностей, А. Н. Леонтьев, тем не менее, считает, что именно иерархические отношения мотивов являются главными, когда речь идет о мотивационной структуре личности, но эти отношения определяются особенностями деятельности в каждом конкретном случае, поэтому их следует рассматривать как релятивные.
Сложные саморазвивающиеся системы требуют для своего освоения особой категориальной матрицы. Это в полной мере можно обнаружить при анализе еще одного, наряду с психологической теорией деятельности, широко известного и повсеместно развиваемого, особенно в отечественной психологии, подхода — культурно-исторического, связанного, прежде всего с именем Л. С. Выготского. Примечательно, что сам Л. С. Выготский обучался некоторое время на юридическом факультете Московского университета, хотя закончил обучение на историко-философском факультете университета имени Шанявского. В рамках культурно-исторического подхода разработана целая система новых категорий, позволивших по-новому осмыслить фундаментальные проблемы развития человека и общества и сущности сознания. В настоящее время идеи культурно-исторического подхода эвристически развиваются и творчески переосмысливаются в разных областях социального и гуманитарного знания. Многие из идей П. П. Серкова, глубоко им проанализированных и аргументированно изложенных на страницах его новой монографии, созвучны положениям культурно-исторического подхода.
Так, профессор П. П. Серков констатирует наличие кризиса в современной юриспруденции, указывая, с одной стороны, на отсутствие насущного единообразия в научных подходах, теориях, гипотезах, точках зрения, а с другой стороны, на текущее, далекое от совершенного, состояние правовой действительности. Это связывается с тем, что «общепринятое использование в научной аналитике категории субъекта права лишь условно предполагает человека в силу отдаленности от глубины человеческой сущности. Как следствие, фактически остается за пределами юридического изучения соотношение свободы воли и неоднократно упоминаемых ощущений совести и вины». Действительно, формальная констатация субъекта права еще не свидетельствует о том, что сам человек воспринимает себя как субъекта правоотношений. Нормы, правила и законы, даже детально и непротиворечиво сформулированные, для того, чтобы стать регулирующими деятельность субъекта, должны быть этим субъектом приняты или, как принято говорить в социально-гуманитарных науках, присвоены как часть общественно-исторического опыта. Обычно это присвоение культурных норм осуществляется в рамках социализации, а присвоенный опыт перерабатывается и затем возвращается в культуру в виде индивидуальных достижений. Важно учитывать, что решение по сути противоречивых задач социализации — социальной адаптации и социальной автономизации — обусловлено разными мотивами: «быть со всеми» и «оставаться самим собой». Результатом социализации человека является его общественная активность — реализуемая готовность к социальным действиям, которая проявляется в сферах общественных отношений человека, в том числе в сфере правоотношений.
Введенное Л. С. Выготским понятие высших психических функций четко отразило идею социокультурной обусловленности природы психики. Помимо натуральных или естественных психических функций (таких, как память, внимание, мышление и т. д.), аналогичных существующим у животных, Л. С. Выготский выделяет специфически человеческие психические функции — опосредствованная память, произвольное внимание, словесно-логическое мышление и т. д. Они развиваются в результате овладения специфически человеческими способами организации человеком собственных психических процессов. Формирование высших психических функций происходит через интериоризацию (еще один важный термин!), которая означает, что психические функции развиваются из внешних процессов взаимодействия, которые изначально были распределены между людьми. Процесс интериоризации предполагает не просто перенос функции извне вовнутрь, но формирование внутренней структуры сознания. Таким образом, культурно-исторический подход может быть использован как мощное методологическое основание для анализа развития и структуры правосознания в системе общественных отношений, включая правоотношения. В свете развития идей культурно-исторического подхода правосознание стало изучаться как результат осмысления субъектом права правовой реальности, итогом чего становятся сформированные социальные представления о нормах, нарушениях, справедливости и т. д.
Освоение саморазвивающихся систем предполагает особые стратегии деятельности. Это положение постнеклассической рациональности находит воплощение и конкретизацию в психологической теории деятельности, фундаментальные положения которой были заложены А. Н. Леонтьевым. Он указывал, что введение категории деятельности поменяло весь строй психологического знания во всех отраслях. Но использовать эту категорию нужно во всей полноте, в многообразии ее зависимостей и детерминант, с учетом структуры и динамики, в различных видах и формах. Рассматривая отношения человека с саморазвивающимися системами таким образом, что человеческое действие не является внешним фактором по отношению к системе, а включается в нее, необратимо изменяя каждый раз поле ее возможных состояний, можно открыть новые возможности анализа широкого спектра социальных отношений человека и общества, в том числе правоотношений. А. Н. Леонтьев, характеризуя деятельность, пишет следующее: «В каких бы условиях и формах ни протекала деятельность человека, какую бы структуру она ни приобретала, ее нельзя рассматривать как изъятую из общественных отношений, из жизни общества. При всем своем своеобразии деятельность человеческого индивида представляет собой систему, включенную в систему отношений общества. Вне этих отношений человеческая деятельность вообще не существует. Как именно она существует, определяется теми формами и средствами материального и духовного общения, которые порождаются развитием производства и которые не могут реализоваться иначе, как в деятельности конкретных людей». Нам представляется, что новые перспективы развития современного правоведения могли бы быть связаны с изучением правоотношений в рамках сложной саморазвивающейся системы общественных отношений с учетом всего многообразия связей индивидов в обществе.
В качестве «задачи со звездочкой» нам бы хотелось предложить обратиться к рассмотрению правоотношений в мультикультурном и полиэтническом российском обществе, что имеет особую актуальность для анализа правовой действительности, потому что такое рассмотрение сопряжено с этнокультурным контекстом, преломляющим взаимодействие людей на индивидуальном, социальном и государственном уровнях. Это ставит проблему учета роли этнокультурной идентичности человека и национальных традиций социальных групп для глубокого понимания специфики общественных отношений, включая правоотношения. Разумеется, сложность самой этой задачи провоцирует нетривиальные и небыстрые шаги на пути ее решения, но, как мы видим, неопределенность в различных аспектах правоотношений тесно связана со сложностью обсуждаемых вопросов и предполагает системность и фундаментальность разрабатываемых подходов.
Масштабная работа «Правоотношение (Теория и практика современной правовой политики)» известного и признанного правоведа, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста Российской Федерации П. П. Серкова вызовет искренний интерес, станет поводом для глубоких размышлений и может оказаться полезной в профессиональной деятельности широкого спектра специалистов — юристов, философов, социологов, историков, психологов. Она также, несомненно, будет способствовать повышению юридической компетентности в области современного состояния права и правоотношений всех читателей, интересующихся этими вопросами.